ИМЁН СВЯЗУЮЩАЯ НИТЬ

Казалось бы, какая может быть связь между именами одного из самых притягательных личностей в истории становления ислама на Кавказе достопочтенного шейха Бамат-Гирея-хаджи, знаменитого немецкого художника XIX века Франца Крюгера и видного ингушского офицера Русской императорской армии Гаирбека Мальсагова. А она, как оказалось, существует и в довольно интересной привязке к этим знаменитым и уважаемым именам. Возникновение моего исследовательского интереса к этой теме произошло случайно. Толчком к нему послужило знакомство с содержанием расширенного историко-биографического очерка журналиста Масуда Заурбекова «Шейх Али Митаев», изданного в Грозном в одноимённом книжном варианте и позже переизданного под редакцией опытного публициста заслуженного журналиста ЧР Ахмеда Барзанукаева. Работа эта при беглом моём знакомстве с её содержанием привлекла моё внимание тем, что в ней содержалась довольно широкая информация о благочестивой и достойной высокого почтения жизни моего устаза Бамат-Гирея-Хаджи, его сына шейха Али и всего их благородного семейства. Поэтому, не откладывая в долгий ящик, я приступил к её чтению, отмечая на полях наиболее интересные фрагменты. Так на странице семнадцатой моё внимание привлекла фотография, сделанная примерно в начале XX века, до ареста и ссылки Iовды в Калугу. Под фотографией стояла надпись: «В с. Яндырке Республики Ингушетия. Во дворе Мальсагова Гаирбека – генерала царской армии. Бамат-Гирей-Хаджи в центре». Сразу же возник вопрос: как святой автуринец оказался во дворе Мальсагова? Есть ли среди собравшихся хозяин дома? Кто он, сам Гаирбек Мальсагов? Это имя мне определенно где-то или в связи с чем-то встречалось раньше. Но где? То ли в чьём-то рассказе, то ли в историческом документе или в привязке к какой-нибудь фотографии? Я хорошенько напряг свою память и начал припоминать. Как мне показалось, я когда-то видел портретное изображение этого человека. Ну да, так оно и было; я видел это имя в надписи под одной из картин немецкого художника XIX века Франца Крюгера. И видел не во время посещения Берлина, где я в 1988 году имел счастливую возможность ознакомиться с некоторыми работами этого замечательного мастера, а дома. Дело в том, что несколько лет спустя после возвращения из Берлина, в одной из поездок в Петербург, на книжной ярмарке мне случайно попал в руки художественный альбом с репродукциями наиболее известных картин этого художника. Это была большая удача и я, не мешкая, приобрёл его тотчас же. В нем-то я и видел портрет Мальсагова. Достаю этот альбом из своих книжных залежей, листаю… На сто сорок шестой странице, среди трёх цветных эскизных портретов, заготовленных автором для больших картин, есть портрет молодого человека 18–19 лет в военной форме кавказского образца. Пояснительная надпись гласит: «Корнет лейб-гвардии Кавказско-горского полуэскадрона Гоирбек Мольсагов». В имени и фамилии художник употребил «о» вместо «а». Возможно, так это было удобно для немецкого произношения. Этот эскизный набросок сделан художником в 1850 году. Гравюра этой работы хранится сейчас в Государственном музее Берлина, в кабинете гравюр (инв. № Kruger SZ 505).  

В 1853 году Крюгер с использованием этих эскизов создал большое живописное полотно под названем «Русская гвардия в Петергофе. 1853 г.». Эта картина находится сейчас в одном из залов Генерального Штаба Вооруженных Сил Российской Федерации. Мальсагов и здесь изображен точно так же, как и на эскизе, в полуобороте со спины. Виден нос, явно не горбатый, чуть свисающий ус, худощавое лицо, тонкий поясок, туго стягивающий тонкую юношескую талию. В гордой куражной стойке угадывается независимый характер молодого офицера. Ему там всего лишь где-то двадцать с лишним лет. Если принять за основу примерную дату рождения шейха Бамат -Гирея –1838 год, указанный в книге Заурбекова, то в год создания Крюгером этой картины 1овде не более 15 лет. Естественно, в этом возрасте он вряд ли мог быть знакомым с Гаирбеком, который в это время нёс службу в Царском Селе в Собственном Его Императорского Величества Конвое. «Их знакомство, наверное, состоялось значительно позже, — думал я — когда Мальсагов после обязательного трёхлетнего пребывания в этом элитном военном подразделении был переведен в другой род войск и проходил службу в одной из частей Кавказской армии, будучи уже в достаточно высоком звании.» О том, что Гаирбек был незаурядным человеком, говорит и тот факт, что придворный художник императора Николая I – Франц Крюгер, специально приглашенный из Берлина, не стал бы выбирать для своей картины персонажи среди случайных людей. Все изображенные на художественном полотне лица исторические и, безусловно, рекомендованные самим императором. Да и сам факт, что Мальсагов сделал неплохую военную карьеру тоже говорит о многом. А теперь немного о том самом, представляющем для нас особый интерес живописном полотне. После Революции 1917 года, при повсеместном разрушении в стране налаженного веками быта, когда живописные портреты представителей многих аристократических родов российского дворянства, и в том числе царских генералов и офицеров уничтожались, а в лучшем случае продавались за границу, как ненавистные символы ушедшей эпохи, их судьбу разделили и многие работы Крюгера, относящиеся к петербургскому периоду его творчества. К счастью, картина «Русская гвардия в Петергофе в 1853 году» и эскизы к ней чудом сохранились в одном из петербургских хранилищ и донесли до нас в фотографической точности образ молодого корнета, а впоследствии заслуженного офицера императорской гвардии Гаирбека Мальсагова, которого из за той фотографии я всё ещё продолжал представлять, как друга, и духовного единомышленника Iовды – шейха Бамат-Гирея Митаева. На той редкой фотографии, помещенной в книге Заурбекова, присутствие Мальсагова не обнаруживается. Иначе он сидел бы там рядом со своим устазом Бамат-Гиреем-Хаджи. Объектив захватил большое количество людей. Все они с благоговейным почтением смотрят на высокого гостя из Автуров. Это его ингушские мюриды. Но почему там нет Гаирбека? Чтобы узнать об этом требовались хотя бы какие-то биографические сведения о нём. Их, до обидного, оказалось очень мало. Кое-что удалось найти в статье С.Латырова «Память сильнее времени». Из неё я узнал, что Гаирбек был сыном известного старшины Назрановского общества, поручика царской армии Гойти Мальсагова. Профессор Ахмед Мальсагов в своей книге «Ингуши. История и века родословий» приводит краткую справку о послужном списке Гаирбека. Из неё явствует, что службу он начал в 1840 году волонтёром в Кавказском экспедиционном корпусе. Затем был переведён в лейб-гвардии Кавказско-Горский полуэскадрон,затем служил в Собственном Его императорского величества Конвое. После 1846 года состоял в армейской кавалерии Кавказского корпуса. Окончил службу в чине подполковника. В данных послужного списка Гаирбека Мальсагова указаны даты его рождения и смерти. Это 1822 -1866 годы. После их установления, появились большие сомнения в том, что Гаирбек и шейх Бамат-Гирей хаджи вообще могли быть лично знакомы между собой. Если исходить из этих сведений, то Iовде в год кончины Г.Г.Мальсагова всего лишь 28 лет. Поэтому требует особых доказательств и тот факт, что миссионерская и проповедническая деятельность шейха Бамат-Гирея-хаджи не могла начаться в столь молодом возрасте, так как к этому времени он не успел ещё обогатиться всеми духовными ценностями ислама и делал только первые шаги к их накоплению и постижению на их основе глубин исламского вероучения. Подтверждение этому мы находим и в замечательной работе профессора В.Х.Акаева «Чеченский суфий Бамат-Гирей-хаджи: жизнь и духовный путь» из которой явствует, что и хадж в святые места Мекку и Медину ему удалось совершить только приблизительно в 1875 году. И после этого, как отмечает профессор, в целях духовного и нравственного очищения и приближения к Богу, он совершает суфийский обряд «халват» — уединение. Осуществляя этот обряд, он обрекает себя на полную изоляцию от внешнего мира и проводит шесть лет и шесть месяцев в узком пространстве глубокого подземелья, ограничивая себя в воде и в крайне скудной пище. Таким образом он смог себя подготовить к практической духовной работе по укреплению ислама не только в Чечне, но и за её пределами. Исходя из выше перечисленных обстоятельств и событий, то фотографическое свидетельство посещения Бамат-Гиреем-хаджи дома Гаирбека Мальсагова можно без особой погрешности в точности связать примерно с концом 80-х годов позапрошлого столетия или с серединой первого десятилетия XX века.. Заодно попутно удалось узнать, что в надписи под фотографией Масудом Заурбековым допущена ошибка в указании воинского звания Гаирбека Гойтиевича. Как свидетельствуют записи из его послужного списка, он вышел в отставку в звании подполковника, а не генерал-майора. В роду Мальсаговых был, правда, и известный царский генерал Сафарбек Товсолтанович Мальсагов (1868-1944), командовавший Дагестанским полком в 3-й Кавказской казачьей дивизии, но он к упоминаемым здесь историческим личностям не имеет никакого отношения, а если и имеет, то весьма косвенное. Удалось также установить и то, что шейх Бамат-Гирей-хаджи посещал уважаемый всеми дом Гаирбека Мальсагова, не только в тот день, запечатленный на фотографии, но и побывал в нем трижды. После смерти подполковника остались его супруга Фатима, сын Хаджимурад, братья Баты и Шами. Возможно, во время того визита автуринского святого, они ещё были живы и оказывали ему благоговейное почитание и высочайший приём. В статье С.Латырова есть интересный фрагмент из высказывания бабушки Айшат, вдовы правнука Гаирбека Гойтиевича –Адама Мальсагова о том знаменательном дне посещения Iовдой их дома. «Я сама помню, — рассказала она, — несколько престарелых женщин, утверждавших, что именно в тот знаменательный день они прошли при нём необходимый обряд и приняли мусульманство. Наш великий устаз Iовда был большим  другом семьи Гаирбека и трижды приезжал к ним в гости.» Потомки славного сына высокочтимого Iовды шейх Али Митаев и все остальные члены семьи Митаевых, а также потомки многочисленного рода Мальсаговых достойно несли, несут и сегодня эту святую эстафету. Теплые узы между ними росли и крепли во все времена. Кстати, дочь шейха Бамат-Гирея – Петимат Митаева (в замужестве Латырова), была ингушской снохой, пользовалась всеобщим уважением и почетом, дожила до 1982 года и похоронена в селении Яндаре Республики Ингушетия. Когда внуку Бамат-Гирея-Хаджи, сыну Али-Хусейну пришло время выбирать себе спутницу жизни, то хранительницей очага в этом святом семействе Митаевы пожелали сделать девушку из дома Гаирбека Мальсагова – Аминат Мальсагову. Их благое пожелание было услышано Всевышним и исполнилось в соответствии с волей и желанием обеих сторон. Аминат стала достойным членом этой семьи и заслужила право считаться примером благочестия и приверженности к святым идеалам исламской уммы. Это ли не подтверждение тому, что связующая нить братства двух народов: чеченского и ингушского – крепка, надёжна и вечна? 

    Ибрагим ДЖАБИРОВ, Заслуженный работник культуры РФ, Заслуженный журналист ЧР, Почетный гражданин города Грозный